— JEAN KIRSTEIN // жан кирштейн, 19 y.o.
— shingeki no kyojin // атака титанов
/// Командующий офицер одной из групп разведки, выпускник 104-го кадетского отряда; обладатель неплохой координации в бою и быстрой реакции, в критических ситуациях способен принимать оперативные решения, однако плох в предварительной тактической части. Светлая голова команды. Любитель осторожничать. Многие считают Жана неплохим эмпатом, пусть парень этого и не показывает в большинстве случаев, - это помогает ему лучше понимать свою команду, развивать сплоченность. Остр на язык, правдоруб во всей красе. Терпеть не может одно не очень приятное прозвище.
[indent] [indent] « Всё нормально... Это реальность, верно? А я гнался... за каким-то безумным сном. »
[indent] [indent] Хороших воспоминаний осталось не так много – но тепло никогда не забыть.
[indent] Кирштейн помнит тёплые руки матери, что обнимали его в детстве. Её тёплую улыбку, вкусную, пусть и не с шиком стряпню, и эти дурацкие прозвища, ласковые сокращения имени. Немного нелепая, пышных форм женщина со звонким голосом и золотыми руками. Она всегда хотела для него лучшей жизни. Он всегда хотел для неё того же. Жан практически не помнил своего отца, он покинул их совсем рано, зато помнил, как болела его мать и как маленькому пацану приходилось управляться со всем самостоятельно. Вероятно, именно это в юном возрасте вдохновило его пойти служить, но не туда, куда собирался изначально. Он хотел стать выдающимся солдатом, войти в десятку. Жан без задней мысли и совершенно честно признавал главное – не разведка была его целью; они все глупцы, если прикрываются благими намерениями. Военная полиция была целью – тогда парень сможет заработать нужное количество денег, чтобы содержать семью и его мать будет благодарна. Но чёрт его занёс в этот 104-й, со своей подготовкой. Кирштейн каждый вечер перед сном думает о том, что ему здесь не место. В общем-то и служба никогда не была реальным, призванием, но... Лезет на рожон, не может скрывать собственных эмоций.
[indent] [indent] Хороших воспоминаний осталось не так много – но близкие единственная надежда.
[indent] Но учеба была одним из них. Несмотря на то, что Жан всегда был прагматичен в поступках, что не раз аукнется ему в будущем, учеба была веселой. Его чрезмерно раздражал выскочка Йегер, который всю дорогу кричал о своих титанах и как сотрет их с лица земли. Хотелось смеяться над этими глупостями и сочиться иронией, слушая россказни. Все они знали, что у человечества просто нет шансов против гигантов.
[indent] Его успокаивал Марко, - единственный человек, что видел в нём не просто задиру и труса. Этот забавный, простодушный парень с веснушками предавал ему сил. Честно говоря, Жан никогда не был дураком и мог читать чужие эмоции, но этом случае старался закрывать глаза. Эгоистично и приятно осознавать, что есть в мире люди, что понимают – не всегда нужно идти наперекор своим моральным принципам. Марко был куда лучше него самого, если подумать.
[indent] Его привлекала немногословная Микаса, подружка того выскочки, также сильно, как и раз за разом пропадала вера в человечество, после очередного «не замечаю его в упор». Подумать только, она решила состричь прекрасные волосы после одной его фразы! Этот мир уже не с п а с т и.
[indent] Его веселили друзья, которые появились будто сами собой – Саша и Конни. И несмотря на то, что большую часть свободного времени Жан проводил в компании Марко, эта дружба зарождалась постепенно. Особенно тогда, когда эти двое пытаются с ним всю дорогу соперничать, применяя всякие жульничества. Как же хотелось дать обеим по голове, совершенно ведь не каялись в своих поступках. В нём расла надежда на беззаботное будущее, но она в миг разбивается о скалы реальности.
[indent] [indent] Хороших воспоминаний осталось не так много – они запучатаны в тёмных глазах и каплях крови.
[indent] Во время первой же их миссии погибает слишком много молодых ребят. Чёртова битва за чёртов Торст, в котором он родился. В то время Жан понял одну простую вещи – всех спасти не удастся и порой, придётся кем-то жертвовать. Зрачки каждый раз будут расширятся, от осознания того, что руки будут в крови. Будь то титаны, или же солдаты, которые из-за разбитой поддержки вынуждены погибнуть от простой недостачи топлива. Эти пронзительные крики и молящие о пощаде крики, вот только их никто не сможет услышать. Жан не услышит и сам себя, когда обнаружит, что его лучик света окажется мертв. Мертв среди тех, кто сражался в бою. Даже не зная, как это произошло... Он впадет в безумие, отчаяние. Не может даже позволить себе прикоснуться к останкам тела. Никогда ещё не приходилось терять тех, кого полюбил. Любовь — это тлеющая спичка – в их мире сегодня человек есть, а завтра его уже не будет. Марко… Как много он ещё должен был сказать ему, но больше никогда не сумеет.
[indent] Это стало последней каплей. В пылу собственной гордости, нежелании оставаться на вторых ролях, он принимает отчаянное решение – вступить в Разведкорпус вместе со всеми остальными. Может быть в угоду себе, может быть в угоду воспоминаниям, которые не хотелось бы предать.
[indent] [indent] Хороших воспоминаний осталось не так много – приходится довольствоваться тем, что есть.
[indent] Жан остается на стороне своих товарищей. Не одобряет всех планов главнокомандующего и мысленно кусает себя за язык, что смеет озвучивать собственные мысли. Всё такой же упрямец, жаждущий оставаться на первых ролях, но по-умеривший пыл. Он никогда не забудет того, как без единого сожаления Арлерт спрыгнет с лошади, чтобы спасти его от надвигающегося титана, зная, что это может быть последнее воспоминание из жизни. Как и не забудет, что этот парень окажется куда смелее него самого – убив человека, когда, как он сам сделать этого не смог. Как же горестно и стыдно смотреть в глаза и по правде говоря, совершенно очевидно, что вероятно сам Кирштейн так не смог бы в аналогичной ситуации. Пора переставать быть мальцом, да подбирать молоко с подбородка. Именно такие люди и влияют на него, как на личность, формируя её.
[indent] Таким образом, нужно было взращивать в себе мужчину. Жан понял, как терпеть не может предательства, но вынужден идти бок-о-бок с теми, кого предают. Будь то товарищи, которые виноваты в гибели сотен тысяч людей, или обстоятельства, которые открывают глаза на происходящее. Глупый Кирштейн, что всё ещё находится рядом со своими товарищами, теперь уже готов прикрыть собственной спиной. Ему дают повышение, его поздравляют с победой, как и всех остальных, встречают с почестями. Но тот день Жан не забудет никогда – тут нет места хорошим воспоминаниям, окончательно сожжены.
[indent] А, впрочем, каждая история повторяется. Но и на каждой мы делаем свои выводы. Теперь перед ними совсем другой мир, куда более широкий. Это чёртово море под ногами и толпы людей, считающих тебя исчадием ада. Но в чем же они все виноваты? Кто знает. Это ведь только начало бесконечной войны.
/// пример игры
[indent]Лицо Кайруса Мальсибера было максимально умиротворенным. В прочем, как и всегда – легкая улыбка, подчеркивающая насмешливый тон, и глаза не отражающие истинный смысл слов. Кайрус смотрел на своего собеседника спокойно, в какой-то степени предвкушая, в какой-то оценивая. Буквально несколькими мгновениями ранее, он, слегка задерживаясь на отбытие поезда, прибыл с помощью камина на пирон. Вокзал, как и всегда был полон людей, все куда-то спешили, видимо боясь пропустить свой поезд. Мужчина вынырнул из проёма весьма широкой арки и намеревался выйти из главного холла уже непосредственно к посадочной платформе, как его плечо задевает кто-то идущий в противоположную сторону. И в любой другой ситуации, Кай не обратил бы на это внимание, лишь стряхнув с себя пыль от чужой одежды, с помощью перчатки. Но незнакомец его заинтересовал, с первых нот.
[indent]- Мистер Диггори, верно?
[indent]- Простите? О, - глаза собеседника мгновенно расшились, замечая того, кто же его всё же решил окликнуть. Волшебник в весьма заурядном костюме, растрепанными от суеты сует, волосами и вполне обычной внешностью среднестатистического министерского работника. Безусловно, Кайрус прекрасно знал, кем и где работал Амос Диггори. Безусловно, он знал, что думает о нём его жена, и какой он в быту. Тот день, смакуя на вкус её воспоминания, был во истину прекрасен. Кай стоял там, в дальнем углы и чувствовал, как лёжа в постели, в своих воспоминаниях, она чувствует его и видит. Пытается выгнать из воспоминаний, печется загнанной ланью. Как жаль было стирать из её головы тот вечер, но разве тогда у него был бы шанс насладиться этим спектаклем ещё хотя бы немного?
[indent]Лицо Кайруса было полно умиротворения, а краешки губ поднимались в некой самодовольной ухмылке, когда он жал руку Амосу Диггори. Сейчас они распрощаются и Мальсибер поедет с его женой в другую страну. Разве можно быть таким доверчивым и смело отпускать жену в подобные командировки? Особенно, когда ты знаешь, что её начальник не так уж и прост. Разве не он, подозревал его в пособничестве Пожирателям? Он либо доверяет жене, либо слишком туп. Мальсибер предпочел бы второй вариант.
[indent]- Мадам Диггори, вероятно, уже ждёт меня в вагоне, осталось всего пять минут до отбытия. – Мужчина кивнул в ответ. – Не беспокойтесь, верну Вам жену в целостности и сохранности. Прошу меня простить. – Услышав в свою спину негромкое «До свидания», Кай прошагал в сторону своего прямого пункта назначения. Пахло сгорающим топливом вагона, вокруг суетились люди; чьей-то ребёнок плакал и звал «мамочку», чтобы она его забрала. Кажется, один из служащих вокзала всё же обратил на него внимание и повел ребёнка куда-то в сторону комнат для ожидания. Кай не любил всю эту суету, она вгоняла его в депрессию и добавляла головной боли. Колдун достал из кармана часы, оценив оставшиеся пару минут, прошагал к проводнику, дабы сдать билет. Сам того не замечая, за всем этим велосипедом, оказался не в самом подобающем виде. Проходя мимо окон, он заметил, что волосы его слегка взъерошились, а за белой рубашкой выступила испарина, делая воротник несколько влажным.
[indent]Кайрус не привык куда-либо опаздывать. За его расписанием всегда следили, а сам мужчина предпочитал оставаться педантичным при любых обстоятельствах. Что же поменялось сейчас?
[indent]Открыв дверь их купе, заметил уже сидящую внутри Аврору Диггори. На его лице вновь блеснула улыбка, когда она заговорила своим любимым стандартным тоном примерной сотрудницы. Каю нравилось её «вы». Без уважения. Не такое, как с другими. Странно только, что она продолжала быть рядом и не бежала. Ни после единого раза, ни после самых раздражающих поступков. Знала же, что ему нравится наблюдать за её реакцией, выводить на эмоции. Знала, но всё ещё тут – сидит напротив него.
[indent]Кайрус молча снимает своё пальто и надевает его на небольшую вешалку для верхней одежды, благо едут они первым классом, как нормальные люди. Кто-то назвал бы «напыщенным засранцем». Он предпочел бы – зарабатывающий человек с хорошими связями. В этот день им нужно было прибыть в Шотландию, для уточнения деталей следствия. Из тех материалов, которые недавно получил было ясно несколько пунктов – вероятно убийства группой лиц; один из погибших – посол Германии в Британии, а, следовательно, шумихи просто не миновать; место происшествий и его округа были оцеплены, причем с помощью денторов, а потому аппарировать туда не представлялось возможным, пришлось ехать поездом. Честно признаться, Мальсибер от подобных вещей изрядно так отвык.
[indent]- Прошу меня простить за задержку. – Заговорил он неторопливым тоном, нарушая тишину. Рука Кая скользит под рубашку, чтобы стереть капельки пота и расстегнуть верхнюю пуговицу, послабить галстук. Почему-то ему вновь становится спокойно. – Неужели вы не рады провести со мной ещё немного времени? – Интересуется он лукаво. – Я вот был приятно удивлен, когда встретил у выхода с вокзала, вашего мужа. – Он бросает на неё взгляд, чтобы словить ответный. Но украдкой, - почему-то хочется закурить, но в купе, увы, нельзя. – О, не беспокойтесь. Уверил его, что не дам вам заскучать. – И ведь не врёт. Сие и правда не входило в его планы. Кайрус привык говорить то, что у него на уме. Но судя по лицу Авроры, она всё ещё не была так уж довольна очередной «командировкой» с дорогим начальником. Или же злилась за тот случай на светском рауте, где сопровождала его.
[indent]Кайрус злился не меньше. По правде говоря, с самого начала, как только увидел её в том самом красном платье. В том самом красном платье, что идет алой линией по его жизни. Захотелось выместить свою злость, захотелось выместить свою страсть. Но, когда, ты не можешь – ты идешь это в других. В мимолетных дамах, которые сами раздвигают свои ноги ничуть не стыдясь. Он даже не запомнил её лица, но прекрасно помнил то, какая тень пробежала по лицо Авроры, когда она их заступала. Блеснула в глазах, отразилась в эмоциях. Он был доволен, чертовски доволен.
[indent]- Может кофе? – Интересуется он, делая вид, что пролистывает документы по делу. – Вы подготовили отчет по уликам?
Так, продолжается их путь. Ровно до тех пор, пока не темнеет, за окном видно лишь звёздное небо, и блеск хрустящего от мороза снега. Лондон с каждым часом оставался далеко позади. Ровно до тез пор, пока они не замечают, что вагон постепенно останавливается, а свет в нём тухнет, звучит скрип и дергается вагон. Кайрус мгновенно хватается за палочку, и подрывается на ноги.
[indent]- Кажется, мы остановились. – Его рука хватает рукав Авроры. Что-то определенно идёт не так, как планировалось. - Держись меня. - Кай открывает дверь купе и выходит наружу. Все, кто только мог вышли в узкий коридор вагона, в полумраке был шум.
