разные наработки

Страница: 1

Сообщений 1 страница 6 из 6

Поделиться12015-05-04 16:36:16

Автор: радиоморе.
Администратор

emilia clarke.
I. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
КАЛЛИСТО КАМИЛЛА БАРЛОУ
CALLISTO CAMILLA BARLOW
За всё своё детство и юность ни единого раза не приходилось слышать каких-либо сокращений имени от посторонних людей, и естественно, строгой матери. Вероятно, сочли неуместным сокращать греческое имя с громким значением ^{(греч. Καλλιστώ, букв. «прекраснейшая»)}. Для всех она была - Каллисто. И лишь для старшей сестры просто Каллист, в последствии, ставшее её обычным способом представляться людям.
Чистокровная ведьма без патента.
23 января 1991 г. 24 года.
Помогает создавать различные артефакты.

II. ЛИЧНОСТЬ ПЕРСОНАЖА
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
❖ Место рождения.
Арденау.
❖ Семейное положение.
Не замужем.
❖ Родственники.
Hector Deimos Barlow «Гектор Деймос Барлоу» - 52 года, отец, колдун; занимается всеми делами семьи.
Segolena Helle Barlow «Сеголена Гелла Барлоу » - 50 лет, мать, ведьма; светская дама с многолетним опытом.
Selint Segolena Barlow «Селинт Селолена Барлоу» - 28 лет, старшая сестра, ведьма-законница; зорким взглядом следит за стражами.
❖ Интересы и навыки.
Круг интересов девушки несколько велик, так что не стоит перечислять всё, достаточно самого главного. Очень любит музыку, в юности, чисто для души занималась игрой на скрипке и достигла неплохих результатов. Увы, дальше маленького увлечения это хобби не зашло; правда Каллист до сих пор, иногда играет для успокоения души. Книги и музыка - её способ справляться со стрессом.
Неплохо готовит. Особенно выпечку. Особенно, когда к ней собираются в гости друзья. Не сказать, что она большой любитель стоять часами у плиты, но приготовить черничный пирог для близких всегда согласна.
Каллисто вегетарианка. Так совпало, что она очень трепетно относится к природе и чувствует её, очень любит животных. И где-то в четырнадцать лет твердо для себя решила, что не будет есть мясо и тому подобное.
Предана своему делу от макушки до пяток. Не очень сильна в приготовлении зелий, больше в ментальной магии. Одно из её хобби - астрология, иногда пытается составлять гороскопы для подруг, изучает звезды.
❖ Описание персонажа.
I
Что мы видим вокруг себя? Стол, со слегка потертым от времени покрытием, большой комод наполненный вещами, старые фотографии и счастливые улыбки на них. Из года в год ничего не меняется в её комнате. И причиной тому, не любовь к порядку или почитание семейных традиций, а скорее застывшие во времени дни. Когда-то эта комната казалась настолько живой и яркой, настолько большой, что для маленькой Каллисто она была, словно собственный дворец. Она могла играть, читать, хоть акробатические этюды делать, а впоследствии слушать томительные нотации. Но даже это время казалось ей удивительно прекрасным, учитывая, что родителей, особенно отца, приходилось видеть реже, чем собственных воспитателей. Львиную долю времени с ней проводила мать. Мама – единственный источник теплоты в её детстве, всегда с трепетным и ласковым взглядом, добрая, малость строгая. Такой её всегда видела малышка Каллист. Отец же казался полной противоположностью. Каждый раз, когда он направлял свой взор на младшую дочь, казалось, что ему чего-то не хватает, в чем-то он разочарован. Тогда Каллисто и вовсе этого не видела и не понимала. Впрочем, как может понимать такое маленький ребенок? Никак, если учесть, что она на одиночество пожаловаться не могла; девочка просто ловила каждую улыбку на лице своего отца.

Каллисто – всегда была активным и жизнерадостным ребенком. Её круг интересов не ограничивался одними игрушками, но и переходил на другие более интересные развлечения, наподобие, изучения закрытых комнат в доме и тому подобного. А, когда, девочка падала или ранила себя, грустила лишь доли секунды, остальное время громко смеялась над собственной неуклюжестью. Она для всех была каким-то лучиком солнца, теплым и согревающим. Даже когда, её сестра отталкивала её, раз за разом, не хотела играть или просто проводить с ней время, Каллист находила этому пояснение и никогда не обижалась, т.к. она любила. Любила свою семью со всеми её недостатками.
Семейные обычаи, всегда почитались в семье Барлоу. Но прежде всего, оставалась магия и знания, которые передавались из века в век. Так, Каллист с ранних лет, знала, что однажды в ей проснется сила, и возможно, она станет светлой ведьмой, такой же, как её мать. Так ей объясняли. Многие уже тогда пророчили ей большое будущее и возлагали надежды. Можно было бы что-нибудь возразить в ответ, но Каллисто не хотелось разочаровать родственников, видеть их грустные лица. И она лишь кивала, соглашалась со всем, как может ребенок, который ещё «пешком под стол ходит». Такой она была и остается – девочка, которая старается изо всех сил.

II
После, на её хрупкий детский мир, обрушился целый шквал различных эмоций. Удивление, радость, смятение, непонимание – всё это в одном флаконе, перемешать и добавить щепотку слез восторга и боли одновременно.
Почему мама так поменялась? Почему стала так смотреть на Селинт? «Подумаешь, дар. Разве не замечательно быть не такой как все?» - размышляла, Каллист. Но всё вокруг менялось с каждой секундой, атмосфера накалялась, а она просто не могла ничего с этим поделать, ведь была ещё совсем несмышлёной девчонкой, которая ходит хвостиком то за сестрой, то за матерью. А потом, Сель просто уехала. Родители пояснили это тем, что люди с таким необычным даром видеть души, должны обучаться под присмотром обученных тому преподавателей. Да, всё так, даже четырёхлетний ребенок это поймет, но Каллисто не хотелось понимать. Она провожала взглядом сестру и даже не заметила, как первые искренне заплакала; по её щекам побежали горькие слезы. А дальше, всё произошло слишком быстро, как-то не понятно для её самой. Долгое время девочка плакала у себя в комнате, одна одинёшенька, пока не заметила, что вместе с её телом дрожит и стакан с водой на тумбочке возле кровати. Так совпало, что в этот момент в комнату вошла мать и застала эту картину.

Каллисто – новая надежда семьи, она непременно вырастет правильным ребенком и не превратиться в сломанную игрушку. Она будет обучаться и обязательно станет талантливой ведьмой. С каждым годом олимпийский девиз «выше-дальше», позволит ей достичь новых вершин. Сказать, что это было нелегко? Ничего, не сказать. Каждое новое заклинание, давалось ей с нелегким трудом. Кому-то, вероятно, казалось, что всё дело в таланте, отнюдь, господа. На самом деле любой её результат, плод вложенных сил. Иногда, даже чересчур, до изнеможения.
- Теперь, они будут гордиться мной? – спрашивала она своё отражение. – А сестра?
В ответ всегда была тишина. Но младшая Барлоу не из тех, что останавливается на полпути, не из тех, кто обращает внимание на мимолетный негатив. Однажды, в подростковом возрасте одна одногодка обвинила её в узком мышлении, - ты ничего не видишь дальше собственного носа, - сказала она. Эти слова засели у неё в голове на долгое время. А что она хотела понять? Что стоит винить себя в проблемах в доме? Что её собственная сестра уже и близко не подпустит её к себе? Всё не так, всё иначе и они это преодолеют. Иногда, собственный оптимизм ей был противен.

III
С годами характер Каллист меняется. Нет, вовсе не кардинально, лишь отчасти. Вероятно, всему виной, запоздалый подростковый период. Она даже будучи совершеннолетней, всё равно остаётся чуточку ребенком.
Каллисто – бывает слабой и сильной. Даже у бесконечных оптимистов бывают пасмурные деньки. Её жизнь далеко не исключение, скорее совсем наоборот.
Ей не всегда хочется быть всеобщей любимицей, с каждым годом, это превращается в больший якорь у неё в груди. Влечет с собой массу предубеждений и страха разочаровать кого-то. Хочется, ну хотя бы капельку, быть менее любимой всеми и чуть более любимой для дорогих ей людей. Она мягкая и приветливая, но, безусловно, не беззащитная. Больше нет. Впрочем, Каллист не позволит себе повышать тон до крика, даже когда-то с кем-то спорит. Спокойствие – главный козырь в решении проблем.
Однако любопытство не исчезло с годами, хотя это вовсе не значит, что она способна бросится в омут с головой и отключить здравый смысл. Каллист всегда влечет что-то новое, пока не надоест или не достигнет цели, пока не постигнет собственную истину.
В отношениях всё наоборот. Круг её близкого общения ограничивался несколькими близкими подругами. Действительно, близкими. С кем она может поделиться сокровенными мыслями. Порой, они становились свидетелями бесполезных метаний Каллист в попытке загладить свою вину перед сестрой.
- О, она всё ещё тебя ненавидит. Неужели, ты не замечаешь?
- Глупости, - роняет она, словно не заостряет внимание на словах подруги.

Где-то в двадцать один, она решает отправиться в путешествие. Нет, вовсе не отдыхать, а скорее наоборот. Благодаря многочисленным заграничным родственникам у неё появился шанс открыть для себя что-то новое, научится искусству создавать различные артефакты, которые в будущем помогли бы кому-нибудь. Именно такой путь она выбрала для себя в будущем, мол, не сидеть же всегда в четырех стенах дома. Ей хотелось сбежать, начать жить самостоятельной жизнью. Что, ей и удалось. В течение немаленького отрезка времени, девушка открывает для себя неизвестные глубинки различных стран. Во время возвращения из заграницы она встречает молодого колдуна по имени Сильв (кратко от имени Сильванус). Он кажется ей необыкновенно загадочным и мистичным парнем, его взгляд мгновенно притягивает к себе, а остроумие и чувство юмора, вероятно, вскружило голову не одной девушке. Каллист, признаться честно, не стала исключением, хотя и понимала, что потом может собирать осколки разбитого сердца. Но всё оказалось, не так плохо. По крайней мере, вначале.
В Арденау они вернулись уже вдвоем. Молодой человек, как оказалось уже довольно давно тут жил. Каллист в короткие сроки снимает небольшое помещение, которое будет ей служить в будущем работой и домом одновременно. Поясняет это тем, что собирается получить патент и открыть свой магазин магических артефактов. Время от времени к ней заглядывает Сильв, он не настойчив, но и не отдаляется от неё. Они узнают друг друга постепенно, все положительные и отрицательные черты. Он не хочет быть как другие и называет её «Лист», это странное прозвище вызывает смех, но она не отказывается. Кажется, младшая Барлоу впервые серьезно влюбилась.
Мужчина менее открытый, чем она, но не уступает ей в амбициях. Узнав, насколько Каллист преуспела в магии, он не хочет ей уступать. Говорит, что она «делает его лучше», но девушка понимает, что как раз наоборот – это он делает её лучше. Поддерживает и говорит, не винить себя в неудачах сестры, остается рядом в самые грустные моменты и подбадривает.
Время идет и Каллисто замечает изменения в Сильве. Он становится всё более дерганым, бледным и раздраженным. Рассказывает, что пробудет нечто новое в магии, однажды он расскажет о своих успехах. Она пытается его переубедить, доказать, что он и так хорош. Но все попытки тщетны.
Одним холодным вечером, её позвонил старший брат Сильва, - с ним они были знакомы лишь косвенно, но мужчина уже по какой-то причине питал к ней странную неприязнь. Сорвавшись с места, Каллист спешит приехать. То, что происходило потом, было словно в книге с вырванными страницами.
- Это ты виновна в его смерти, - холод голоса Финигана пробирался под кожу. Он умер, использовав темную магию и не смог с ней совладать. Вот как Сильв хотел быть ей ровней.
Каллисто проплакала неделю. Ей не хотелось никого ни слышать, ни видеть. Его брат прав, абсолютно прав. Она сама виновник собственных проблем. Она сама виновата в проблемах других.
Получение патента пришлось отложить на неопределенный срок. Барлоу словно застыла во времени, сосредоточившись только на своем горе. Очень долго (где-то полгода) ей пришлось выбираться из собственного кокона, выходить из злополучных четырех стен. Время, как говорят, - лечит.
Но хочет ли её прошлое отпускать? Или просто пришло время искупить собственную глупость? Теперь ей придется, обратиться к сестре, чтобы решить проблему с навязчивым невидимым гостем дома. А захочет ли ей помогать Селинт? Вероятно, ответ очевиден.

❖ Дополнительно.
Живет в двухэтажной квартире, где на первом этаже находится магазин диковинных артефактов и старых вещей под названием «in Paradisum», - название придумала не сама, так значилось на вывеске старого владельца. Её одиночество всегда скрашивает светлый лабрадор по имени Руди.

III. ОБ ИГРОКЕ
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
❖ Связь с Вами.
Ох, думаю, часть амс знает, где меня найти.
❖ Пробный пост.
пост; извиняюсь, что мужской ;D
За окном выл ветер. Прохожие на улице хватались за свои капюшоны, закрывая лицо от легкого дождика. Кто-то более предусмотрительный брел под зонтом. Да, погодка была во истину в британском стиле. На спокойную осень можно было и не надеяться. Оуэн стоял у окна своего кабинета на втором этаже и разглядывал тени прохожих. Буквально около получаса назад ушел домой Марко, т.к. посчитал свою торжественную миссию выполненной. Казалось бы, старший брат должен порадоваться за младшего, но всё хорошее настроение куда-то улетучилось. У него на душе была такая же сырая погода, как и на улице.
Взгляд невольно скользнул в нижний ящик стола, который он предпочитал запирать. Там хранились самые важные документы и письма, но не только это… Он открыл ящик ключом, который хранил в кармане брюк. Внутри были завалы различных бумаг, письма, скрепленные специальной веревочкой. Её письма, на которые он так и не ответил. Предпочел не ворошить прошлое. Быть может они уже более трех месяцев там лежат. Всю «невеселую» корреспонденцию вместе со счетами, он сунул туда, где лежали эти самые злополучные письма. Рука скользнула к припрятанной бутылочки горячительного напитка. Когда-то эту бутылку ему подарил старый друг, ссылаясь на то, что привез её из Германии специально для него. Естественно отказы не принимались. С тех самых пор она не покидала своих деревянных владений, т.к. Оуэн прекрасно знал свой организм. Но вот сейчас… Сейчас, кому какое дело? Завтра он обязательно пожалеет об этом.

Несколькими часами ранее.
Оуэн Малпеппер был занят работой с самого утра. Он подсчитывал ингредиенты для различных зелий, продумывал, что стоит заказать, строил планы на будущее и изображал безумного гения в попытках придумать «то самое лекарство от неизлечимой болезни». Всё как всегда. На первом этаже было слышно, как копошиться Энни, очевидно придумывая как порадовать его на ужин, ну или каким «сюрпризом» порадовать на сей раз. Что-что, а в экстремальные ситуации она умела впутывать. Но, что не говори, он постепенно привыкал к этой необычной рыжей леди, и теперь было как-то даже неуютно в этом старом доме без огненной копны волос, когда она, например, уезжала к своей семье. Их провизор всё чаще придумывала различные подколки на тему «вы два сапога пара» и заливалась смехом, так что все бутылочки на полках пускались в пляс.
Словом, этот дом становился уютным и теплым буквально с каждым днем, и как бы Малпеппер не пытался скрыть эмоции за своей маской джентльмена, он не осмелится сказать, что принял неверное решение, когда решился оставить Доббс её должность. Хотя это и было скорее спонтанное решение.
Вот взорвалась очередная бутылочка и Оуэн, протерев стол, решил отложить свои дела ненадолго и выпить чаю. Перед глазами на краю стола всё ещё лежали бумаги со счетами, пришедшие накануне. Так Малпепперу вместе с преданным в виде аптеки досталась ещё уйма неоплаченных счетов. «Ничего не бывает просто, малыш» - когда-то сказал его дед, рассказывая о своей молодости десятилетнему мальчишке. Почему-то эта фраза хорошенько засела в его голове на долгие годы.
Сквозь прикрытые двери послышались шаги, а потом уверенный формальный стук. Оуэн поднял глаза и вот перед ним во всей красе стоял Марко, брат, широко улыбаясь.
- Здравствуй, брат, - сказал он и решительно направился вперед, так что Оуэн машинально подскочил на ноги, чтобы заключить младшего братишку в объятия. От него пахло домом, отцовскими сигарами и лесными орехами, любимым лакомством Марко.
Оуэн всё ещё не верил своим глазам, ведь никак не ожидал увидеть брата столь неожиданно. Отпрянув, он жестом показал брату на кресло у стола, но Марко не сел.
- Какими судьбами? Почему так неожиданно?
- У меня для тебя кое-что есть. – Он принялся шарить в карманах и наконец-то достав конверт, протянул его Оуэну.
Мужчина взял его и неуверенно открыл, доставая оттуда нечто похожее на открытку. Прежде чем прочитать он ещё раз взглянул на брата, улыбка с его лица не сходила и явно намекала, что содержание должно обрадовать Оуэна. Глаза опустились на красочный текст и двух обнимающих друг друга молодых людей в виде колдографии. «Уважаемый, Оуэн Хьюго Малпеппер... Имеем честь пригласить Вас на свадьбу…» Потом имя его брата и Элен Монтегю. Мир на секунду остановился, и Оуэн потерял возможность говорить. Он услышал слова брата, словно ответ на его немой вопрос.
- Ну, ты же знаешь, мне невозможность сказать нет. Кроме того, всё уже давно к тому шло. Элли хотела, чтобы я лично тебя пригласил. Она тебя тоже любит, словно старшего брата. – Закончил он своё объяснение и наконец-то сел в кресло в ожидании каких-то слов от старшего брата. Именно так она его и любит. Словно старшего брата. Если Марко хотел его как-то задеть или просто напомнить это, у него как всегда прекрасно получилось. Ещё когда-то лет пять назад он говорил, что в любовных делах победителем останется он, и да, действительно, в любовных делах победителем всегда оставался Марко, Оуэн же был хорош совсем в ином. Даже сейчас так происходило.
На лице Оуэна заиграла слабая улыбка, то чего, скорее всего, желал увидеть Марко. Он изобразил решительный кивок и сказал:
- Я вас поздравляю. Всегда знал, что вы с Элен прекрасная пара и всё получится. Обязательно приду на свадьбу.
- Кстати, приглашение на двоих, брат, – весело проговорил Марко, его глаза коварно сверкнули.
- О, я скорее всего буду один.
На лице младшего заиграла театральная досада.
Марко пробыл её совсем недолго, но всячески распинался на тему свадебных хлопот и того, что мама вполне довольна своей невесткой, чему все несказанно удивлены. Оуэн тактично поинтересовался, не нужна ли им помощь, на что Марко ответил слабым отказом, но обещал сообщить в случае чего. С каждой минутой в душе Оуэна образовывалась дыра смятения и печали, и всё труднее было изображать радость за дорогого брата. Когда же Марко наконец ушел, Оуэн вздохнул с каким-то облегчением. Всего на секунду.
На секунду ему показалось, что это правильное решение в конкретной ситуации. Просто забыться, отпустить обиду и смешанные чувства. Чёртов глупец, он действительно завтра будет жалеть об содеянном. А уже через минуту он разобьет бутылку, случайно задев её рукой.
Оуэну Малпепперу хватает двух стаканов, чтобы опьянеть.

Поделиться22015-07-05 14:31:39

Автор: радиоморе.
Администратор

Séamus Téadóir Bailey

с самого моего рождения все называют меня Шеймус Тедор Бейли. судя по скоплению звезд, я родился под созвездием льва, а именно 10 августа 1988 года. моя дорога началась в Абердине, но сейчас я проживаю в эдинбурге. на городском совете было решено, что вследствие моего опыта и возраста я могу быть программистом и хакером, веду курсы по компьютерному программированию. в моих сокровенных мечтах я представляю человека, но наяву делю свое сердце с пока размышляет. мне неустанно говорят, что я похож на дениэла шармана.

человек существует благодаря своей разносторонности и умению меняться в зависимости от ситуации. каждое слово, сказанное вами, то или иное действие все это складывается благодаря вашим чертам характера. не думайте, что я попрошу вас рассказать о своих лучших и худших чертах характера. нет. я просто прошу вас объявить семь своих самых важных черт характера. тех черт, без которых вы это не вы.

Сдержанность, доброта, умение выслушать, легкомыслие во время разговора (порой может сказать, просто то, что думает), открытость, чувство юмора, честность, упрямство, заносчивость.

я хочу спросить вас о вашей семье. родственные связи не определяют нашего характера и не выбирают за нас свою судьбу, но не редко мы, смотря на своих родственников, выбираем определенную дорогу. утопая в омуте, задумываясь о том, а что бы подумали они? те, от которых идет ваш род. те, без которых не было бы вас самих.

Póilín Uaine Bronte // Полин Уэни Бронте - мать, ныне мертва; работала переводчиком для разных компаний, также подрабатывала переводчиком на оф. встречах. В последние свои годы страдала тяжелой формой эпилепсии.
Benedict Ignatius Bailey // Бенедикт Игнатиус Бейли - отец, 52 года, политик в местном городском управлении; усыновил Шеймуса в возрасте двух лет.
Áine Eileanóra Bailey // Энья Элинора Бейли - мачеха, 49 лет, примерная домохозяйка и опора отца; ранее работала учительницей.
Aidan Benedict Bailey // Эйдан Бенедикт Бейли - сводный старший брат, 28 лет; служил в сухопутных войсках, ныне работает в полиции.
Billy Áine Bailey // Билли (полн. Уилла) Энья Бейли - младшая сводная сестра, 21 год; учится на третьем курсе юридического факультета.
Sean Philip Bailey // Шон Филип Бейли - самый младший брат, 23 года; занимается разные подработками вроде выгула собак, разноски газеты или пиццы.

the bard's tale biedl
я и есть автор своих сказок, вы можете называть меня джимми. а найти меня всегда можно с помощью лс, где я дам свой скайп.
— В сущности, теория вероятности права – рано или поздно у тебя получится, нужно только стремиться к этому. Повторять неисчисляемое количество раз, словно бросаешь баскетбольный мяч с белой линии, пока не попадешь. Надежда – умирает последней, как говорится в одной пословице.
У меня так не получалось, вернее сказать всю суть своего «заключения» в чужом, хотя и одновременно своем доме, я осознал только когда подрос до практически сознательного возраста. В детстве же, скорее просто не понимал, что значит быть «приемным» ребенком, даже при том, что живешь с родным отцом.
Так случилось, что мать я запомнил очень плохо, лишь по ассоциациям и каким-то отрывкам. Позже, уже бабушка мне рассказывала о том, что она была среднего роста, светло-русой девушкой, с пышными слегка кучерявыми волосами. Занималась изучением языков и различными переводами для компаний. Бенедикта встретила как раз на одной из деловых встреч. Сейчас мне кажется, что она была слишком наивным человеком, что повлекло за собой рождение на свет безотцовщины. Полин прекрасно понимала, что Бен женат и вряд ли бросит жену с ребенком. Он будущий политик, человек, который строит свою карьеру и будущее. А она, молодая и глупая, знаю неправильно так говорить о покойной матери, но всё же только глупый человек будет, надеется на хорошее будущее с учетом тяжелого заболевания и отсутствием мужчины под боком. Но она не думала наперед. Роды прошли с переменным успехом, но последствия были слишком тяжелы. Эпилепсия матери усугубилась из-за встряски организма во время родов. С каждым разом приступы становились всё интенсивнее. Окончательно ей стало плохо, когда мне было два года. День её смерти я не помню, наверное, просто не хочу помнить. Был слишком маленьким. Смутно помнится только то, когда бабушка сказала: «Это всё, её больше нет… Прости, дорогой, теперь твоя мама не с нами». Её голос в моей голове до сих пор звучит грязно-серыми красками. Но время идет, нужно было что-то менять и куда-то отправить мальчишку. Бабушка просто не могла этого сделать; небольшой дом в Шотландии, плохое здоровье и отсутствие возможности работать – не то с помощью чего можно взрастить двухлетнего ребенка в мужчину. Каждый раз, когда смотрела на меня, в уголках глаз блестели светлые капельки слез, и она проговаривала баснословное количество раз «боже-боже, Шеймус». И тогда было решено, что растить ребенка должен отец. Не знаю, каким таким способом, но она добилась того, что Бенедикт забрал меня к себе. Раньше я видел его всего несколько раз, но во время этой встречи узнал знакомое лицо и по наивному охотно полез на руки. Кто же знал, что в тот вечер, я последний раз повидаюсь с бабушкой на ближайшие лет пять точно.

- Господи, за что мне такое наказание! – негромким эхом прозвучало где-то на первом этаже, скорее всего на кухне. Энья, часто проводила вечера, протирая кухонные принадлежности. Я сделал вывод, что уборка её успокаивает. Лет в шесть я понял, что речь шла обо мне. Да, уже прошло целых четыре года. Да, время стирает все обиды, но что не говори, а измену простить сложно, практически невозможно. И, вероятно, растить ребенка мужа от другой женщины весьма неприятно. Я её не виню, всё правильно. Помню, как недоумевал, почему должен жить не с мамой, почему бабушки нет рядом и вокруг совсем чужие для меня люди. Временами отец просил меня называть Энью - мамой, я не называл. И его отцом тоже. Просто не захотел. Ученые утверждают, что в малом возрасте ребенку можно привить, что угодно. Люди говорят, что родители не те, кто родил, а те, кто воспитал. Они не ошибаются, но и не знают всех ситуаций в семьях мира.
У меня был старший на два года брат – Эйдан. Сизый – таким синим цветом, он всегда звучал в моей голове. Братишка с первых дней знакомства невзлюбил младшенького, а с какой стати? Братья не появляются просто с бухты-барахты. Вследствие его бурной любви ко мне, остался, не сильно, но заметный шрам на лбу от снайперски меткого удара машинкой по голове. Кровищи было ого-го. Энья носилась с марлей облитой перекисью и меняла одну за другой. Потому меня отвезли в больницу и наложили два шва. Тогда впервые, я подумал, что она неплохой человек. Но это был далеко не первый случай нанесения увечий на мое детское тельце, хорошо хоть они сошли с кожи, когда кости потянули мой рост вверх.
Через два появился на свет ещё один братец – Шон. Это была ходячая катастрофа ещё с пеленок. Никогда не думал, что маленькие дети могут так кричать. Показывал пальцем в сторону брата и вопросительно смотрел на отца, а потом на брата, который кажется, был в таком же замешательстве. Неудивительно, ведь я прибыл в семью уже не такой маленький. Тогда наши отношение с Эйдом перешли на новый уровень – мы нашли себе жертву. Жестокие сорванцы, бунтари, желающие провести младшенькому школу жизни ещё с пеленок. И как только ему не надоело бегать за ними хвостом, вот же выдержка у ребенка. Мне он с каждым годом всё больше напоминал цвет желтого попугайчика или нефритовый. Он маленький взрыв, вечный поиск приключений и маленькое солнышко. Почему-то с каждым годом, я всё более уютно стал себя чувствовать в этой семье. Нет, с этими детьми. Они – моя семья. Не Энья и Бенедикт, а эти ребята. С Беном, я практически не общался, только в те редкие моменты, когда он, отвлекаясь от работы, решал поиграть в «папочку» и показывал свою немыслимую заботу о сыночке. Энья, в отличие от него, даже не пыталась стать ко мне ближе. Вероятно, она воспринимала меня, как «ещё один голодный рот» и «нужно купить Шеймусу новые ботинки», но даже в таком случае была более чем воспитана и религиозно подкована, чтобы не показывать своей обиды детям и кому-либо ещё. Ну, может быть своей подруге за бокалом вина. Даже позже, когда мы подросли, и родители решили устраивать коллективные выходы на церковные сборы по воскресеньям, я оставался один дома. И, знаете, это меня совсем не печалило, - никогда не понимал её религиозных заморочек. А отец, полагаю, делал это из-за статуса политика. В такие дни воскресенья, я вылеживался вдоволь и гадал, как бы найти применение своему таланту устраивать переполох.
Когда мне стукнуло примерно шесть лет, на свет появилась первая девочка в нашем мужском коллективе – Билли. Вероятно, забота о ней не была первостепенной в моем расписании, т.к. в том возрасте я уже пошел в школу и просто не имел возможности быть «старшим братом», коим ей стал Эйдан. Я лишь подумал: «Ну, сколько можно! Дома и так не продохнуть, столько народу». Однако с каждым годом я всё больше думал о том, что готов на многое ради младшенькой (особенно, когда она так мило называет его «Джимми-Шимми»), даже вырвать все косички девочкам в школе, если они вдруг решать подшучивать над сестрой или что-то ей сделать. Просто Билли, всегда казалась слишком хрупкой на нашем с Эйдом фоне, хотя не переставала показывать свой пылкий характер занозы с малых лет, - опаловый цвет, вот какими красками играет её улыбка. Правда, что-то подсказывает, чем старше Марси становилась, тем меньше нуждалась в мужское защите; неудивительно, ведь она выросла в мужском коллективе, не считая Эньи.
В первом классе средней школы, Бенедикт предложил мне поступить в Школу-интернат для мальчиков в соседском городке. Многие сказали бы – это же каторга, ни в жизнь, там и компьютера не будет. Но нет, всё было совсем не так. Интернат был одним из дорогих и неплохо оборудованных для учащихся. Не хотелось думать, что родители просто хотели меня сплавить, а мачеха лишь вздохнула с облегчением. Помнится, как я одел школьную форму интерната и вышел на крыльцо со всеми попрощаться, отец уже ждал в машине, а мачеха стояла у дверей и даже не подошла. Эйдан – кивнул и пожал руку, Шон – так крепко обнял, что кажется ещё секунда и я задохнусь, глаза невольно расширились, никогда не чувствовал такой грусти; а Билли, я присел на корточки и поцеловал в щеку, хотела она того или нет. Ближайшие годы, мне предстоит провести в закрытом интернате, выбирая между учебниками по информатике, книгами и желанием (а иногда и возможностью) сбежать куда-то подальше отсюда, бунтарский дух всё ещё иногда плавал корабликом по морской глади.

— Я – синестет, чтобы вы понимали – это такой человек, который ассоциирует цвета с разными вещами вроде дней недели, музыки или голосов. Узнал я об этом как раз на вступительных в интернате, когда дело дошло до разговора со школьным психологом. Раньше мне казалось, что это обычное дело и все люди чувствуют то же самое, что и я, оказалось – показалось.
Как-то раз, я приезжал на какой-то праздник и сидел на кухне, таращась в телевизор, и одним ухом слушал разговор Эньи по телефону, прислушиваясь к её голосу, он время от времени менял свой окрас и я всё никак не мог определить его. Но внезапно понял. Когда она положила трубку, я не глядя проговорил:
- Лондонский дым, - сказал я, не сводя глаз с экрана.
- Что? – отозвалась мачеха и повернулась ко мне.
- Твой цвет. Голоса, точнее. Это оттенок тёмно-серого. Раньше я думал о сепии, но – нет.
- Откуда ты берешь это всё?
- Интернет, голова. – Я слегка усмехнулся, зная, что её это выводит из равновесия.
- И как? Это хороший знак?
- Кто знает. В знаки у нас веришь ты, Энья.
- Знать даже не хочу, просто прекрати.
Кивок и на этом разговор закончен. Она наверняка считает меня странным. Ну, и пусть, я тоже себя считаю странным. В интернете пишут, что люди с таким «отклонением» должны заниматься творчеством, писать картины или музыку, рассказы, но у меня явно нет к этому таланта. Напротив, я скорее бездарность, хотя читать и представлять образы люблю. Есть плюс – хорошая ассоциативная память, она и стала решающей в выборе профессии после окончания интерната.

— Рейс из Абердина только прибыл на пирон родного городка Эдинбург. Я поспешно вытянул чемодан на колесиках и закинул сумку с ноутбуком на плечо. Наконец-то, после окончания университета, вернулся в родные пенаты, чтобы начать собственное маленькое дело вместе с университетским другом по имени Фианн, для меня просто Фиа, для других чаще Финн. Нас объединила любовь к компьютерному программированию и технологиям, созданию разных программ для компаний, чем собственно параллельно и занимались во время учёбы в Белфасте. Теперь же я решил, что стоит начать жить с чистого листа и, не попросив и гроша у отца, снял небольшой двухэтажный дом на окраине города. Арендодатель сказал, что на этом месте когда-то был небольшой комбинат местных сладостей, но он давно уже не рабочий и всё оборудование вынесли. Остались лишь ободранные стены и большие витражные окна. Мне это нравится, ну, кроме ободранных стен. Укрывшись от внешнего мира, мы постепенно навели здесь порядок и сделали холостяцкую конуру для двоих друзей. Я подрабатываю, как могу – самообучавшись, плюс с легкой руки Фиа (он был лучшим на потомке, и часто слышал в спину «Вон тот ботаник!»), занялся хакерскими махинациями и разные взломами на заказ, подворовывал то тут, то там, сливал разную инсайдерскую информацию от третьего лица и так далее. Вечерами преподавал на курсах информационных технологий, вплоть до сегодняшнего момента. Естественно о своих махинациях никому не рассказывал, ну разве что Шону, от которого что-то утаить просто невозможно. После возвращения брата из армии, стал чаще звонить и выходить с ним куда-то выпить. Что-то подсказывало, что ему нужна будет поддержка. Война – дело не шутейное и часто ломает волю даже самых стойких. И ему, естественно, не говорил о своем дополнительном заработке, особенно узнав, что он теперь работает в полиции. В последние месяцы, система защиты сайтов была слишком муторной (особенно во время крупного заказа) и меня даже успели засечь, хотя следы умело за собой прибрал. Теперь меня одолевает немой вопрос – вдруг на следующий день за мной придет полиция и ближайшие лет пять придется ли видеть небо в клеточку? Ну, кто не рискует, как говорится. А пока, жизнь продолжается, нужно ещё столько сделать. Например, навестить бабушку и могилу матери, кажется, я там не был лет пять.

Поделиться32016-01-12 23:03:45

Автор: радиоморе.
Администратор

Поделиться42016-05-07 17:55:24

Автор: радиоморе.
Администратор

Голод. Неистово обжигает горло.
Сознание опять теряется в потемках новой сущности. Больно и тошнит от малейших запахов. Больно во всем теле и глаза слепит свет операционной лампы. Он словно вновь вернулся туда — лабораторию в неясном здании, находящуюся неясно где. Уже даже не важно, как он туда попал. Неважно прошлое, которое напоминает пушинку. У него и так никогда никого не было. Воспитатели в приюте не смогли заменить ему родителей, он не смог почувствовать себя хотя бы чуточку живее и нужным для этого прогнившего общества. За ним никто не будет тосковать, плакать или жалеть об утрате. Идеальная жертва, не правда ли?
— Проснулся, дружок? — это была ещё одна кличка, которую придумал ему «тот самый мужчина». Первой было — «Рэн» — всегда проще называть испытуемого сокращенно, не заморачиваясь на долгое имя Рэджинальд. Таким образом, его приветствовали каждый раз, когда Рэн отключался после очередной дозы, так называемого лечения. Эти люди… Нет, монстры, были настолько вдохновлены собственным делом, что не останавливались ни на чём. Время тянулось. Коллеги по клеткам пропадали. Охрана судачила о неудачных жертвах. А ему было всё равно. Время тянулось слишком долго. Столько месяцев он уже здесь находится? Два? Три? И не надоело им держать его столько. Сколько будет ещё продолжаться это? Апатия достигла такого уровня, что Браун желал только одного — скорее оказаться среди тех, кто наконец-то получил своеобразную свободу.
У него не было веских причин, чтобы жить, т.к. не было того за что стоит цепляться. Рос и получал образование он в сиротской школе при церкви, но даже тогда не осмелился бы назвать себя слишком религиозным человеком. Пусть матушки и заставляли их каждое воскресенье посещать местные церковные сборы, петь песни, а потом постигать таинство исповеди — так как у всех есть нужда исповедать даже свои самые маленькие грехи. Он не нуждался в этом, но подчинялся, как маленькая жертвенная овечка, как любой другой ребёнок. А потом он вырос и остался совершенно один в таком огромном городе, как Сиэтл. Нужно было как-то зарабатывать на пропитание, поэтому Реджинальд подрабатывал то тут, то там, не имея за плечами должного образования. Он не винил хозяев за то, что они могли предоставить ему работу уборщика или посудомойки. Большего Браун не заслуживал.
Но он и не заслуживал того, чему его подвергли впоследствии, подобрав буквально с улицы.
И вновь голод. Кажется, он теряет ощущение реальности и стирает границы между этим. После операции приходит спутанность и странные чувства. Он словно в аду, изо дня в день. А эти чёртовы мудаки даже не скрывают своего восторга результатом. Вероятно, Рэн один из немногих кому на халат можно повесить нужную бирку «рабочий материал».
— Сколько ещё это будет продолжаться? — бубнит он про себя, находясь в клетке.
В прочем бывали и светлые моменты, в которых он наконец-то понял, подобием чего стал. В каком мире оказался. Они называли это «гуль». Он про себя говорил «монстр, пожирающий плоть». Вот чем его подкармливали эти три месяца, вот к чему он привык, даже не подозревая, что именно это сводит с ума.
И вот просто большой бах! Осколки, разруха, следы крови… Какая-то неясная суета. Клетка открыта. Но куда бежать? Хотя это не важно. Ему совершенно не важно, что будет потом, главное забыть вчера. Пусть эти чёртовы экспериментаторы горят в аду. В такие моменты он даже готов поверить в наказание господне. Хотя тут он явно слукавил бы.
Надолго сил не хватает. Рэн отключается в непонятном лесу, прямо под деревом и слабо понимает, кто навис над ним и что спрашивает. Так он совершает своё знакомство с человеком, на деле вовсе не человеком, по имени Кайл. С ним-то и приходится проводить большую часть времени.
Плоть. Кровь. Голод. Плоть... Помехами идут у него в голове. Убить их всех. Есть, растерзать, попробовать на вкус… Бесконечная пластинка. Это трупное мясо или кофе вовсе не насыщает. Не к такому он привык, а сопротивляться ужасно сложно. Сколько бы он не пытался слушать Кайла. Это просто невозможно. Иногда Рэн всё ещё пропадал в реальности, но уже лучше мог концентрировать сознание, строить планы, мыслить. Жаль, только его мысли были направлены лишь в одну сторону. Не трудно догадаться в какую. Так после попыток нескольких попыток улизнуть с глаз Кайла, ему всё же удается это совершить. Он не думает ни о чем и просто выходит на охоту, впиваясь жертве в глотку зубами. Наслаждается тем, как по лицу струится её кровь. А потом ненавидит себя за это. Видит кошмары. Но продолжает совершать одни и те же ошибки, избегая этой темы со спасителем.
Этим вечером он делает тоже самое. Идет за какой-то девушкой, следует по пятам до самого глухого места в парке. Прислушивается к шагам, звукам вокруг, её дыханию. Слышит даже пульс и то, как пульсирует жилка на её шее. Она забавно спокойна, как для девушке, которая пошла в столь тихое и опасное место.
Рэн останавливается и вдыхает прохладный воздух. Глаза становятся красными и наливаются кровью. С головы падает капюшон и он резким движением направляется к своей жертве на этот вечер. Им движет голод и новое сознание.

Поделиться52016-05-07 17:55:52

Автор: радиоморе.
Администратор

В тени вечернего города, в ярких огнях, которые прятались в кромке деревьев, не видно было практически ничего. Идеальное место для идеального преступления. Только настоящий глупец пошел бы сюда прогуляться или сократить путь куда-то. Или так бы поступила эта миловидная, наивная, по всей видимости, студенточка, которая решила сократить путь до общежития. Рэн даже на таком расстоянии могу чувствовать, что где-то там дальше бьется куда больше сердец и пора бы уже начинать действовать. Его разум граничил с безумием и здравомыслием, возможностью составить какой-то план. Но даже так, он понимал, что действует больше инстинктивно, чем любой другой более уровневый гуль, способный охотиться так, чтобы его не поймали. Но он так не могу. Он хотел просто сожрать каждую клеточку, каждую мышечную складочку на теле этой девушки — все мысли были направлены только в эту его тёмную сторону. И ничего поделать было невозможно. По крайней мере, Рэн был в этом уверен.
На протяжении того времени, которое он провел в компании Кайла мало что изменилось. Это было похоже на дурацкую игру в семью, где рыжая мамаша кормит своего непутевого птенца, а тот в силу не совершенности продолжает требовать еду. Казалось ещё немного, и кто-то из них сорвется. Рэн просто продолжал сидеть с отсутствием эмоций на лице в своем уголочке, накрывшись куском ткани, который служил ему и одеялом, и постелью одновременно. Он как маленькое животное отказывался спать на диване, реагировал на малейшие движения и слова или наоборот игнорировал весь окружающий мир, порой возвращаясь в реальность только, когда голод обжигал горло. Томно, растекаясь по каждой клеточке, вплоть до пищевода. Кровообращение увеличивалось, а вместе с тем он был похож на изголодавшегося волчонка, уже никак не на птенца. Он представлял, как впивает в плоть и капельки слюны стекали по его губам. Как же Рэн был противен сам себе.
Порой к нему приходили видения. Он боялся об этом говорить, хотя боялся говорить в принципе. Чем больше он расскажет, тем больше будет выглядеть в глазах Кайла жалким и ничтожным. Вызывать желание пожалеть — то, чего больше всего ненавидел ещё с детского дома.
Эти видения напоминали лицо, которое он очень смутно помнил, а может и не видел вовсе. Теперь Рэн не был уверен ни в чем. Какой-то высокий мужчина нашептывал ему всяческие подсказы, говорил, что тот не должен ограничивать себя. Должен выпустить своего внутреннего гуля. Своего персонального монстра. И наслаждаться этим и понять настолько он превосходит мелких людей-букашек. Он сильнее, проворнее, у него есть «меч». Пусть он освобождался всего раз и практически не был под контролем. Чаще всего появлялся только глаз. Вот именно с тем самым голодом, когда он поглощал подачки Кайла, появлялся черно-красный, словно в крови тех, кого он съел, ужасный глаз. И он признавался себе, что теперь частично чудовище, которого будут бояться люди. Пусть лучше бы Кайл оставил его там, в лаборатории или добил, когда сам увидел, к чему привели действия бесконтрольного Рэна.
Между тем, он наконец-то собрался с духом совершить своё открытое преступление. Кулаки стали свободными, ноги приготовились для прыжка. Ещё совсем чуть-чуть. И он почувствует желаемое успокоение, хотя бы на короткий отрезок времени. Однако вселенная выстроила планы не в том порядке, и его план разрушился в доли секунды. Какая ирония.
Сильным движением тела он был прижат к холодной земле. Человек точно этого сделать бы не смог. В мгновение его посетили мысли о том, что это мог бы быть другой охотящийся на этой территории гуль. Но этим человеком оказался Кайл. Как же он сразу не догадался-то? Он наверняка бы заметил пропажу, как только добрался домой и увидел пустую квартиру. И не сложно было найти безумца вроде него.
Мощный удар приходится ему по лицу. Какая-то косточка нижней челюсти захрустела… или это был нос? Благо регенерация работает намного быстрее, чем у обычного человека. Иначе бы он остался с горбинкой, как настоящий боксер на ринге.
Ещё одно движение и вот он прижат лицом к дереву, как та марионетка в руках у кукольника. Он слышит дыхание и сильное сердцебиение, нависшее над его лицом.
— Я тебя прикончу, ты знаешь это? — голос Кайла похож на лезвие ножа. Естественно он зол, просто разъярен и готов в любую секунду завершить это всё. Рэн безвольно трепыхнулся, но сопротивляться не смог. Чёртов Кайл, чтобы у тебя всё рыжие волоски выпали. Если он в действительности относится к нему, как к зверушке, то мог бы надеть на него ошейник и привязать в доме. Собственная клетка, только побольше.
— Тогда почему не сделал этого раньше? — сдавленно проговорил Рэн, - я не выбирал такую жизнь. Говоришь, словно я выиграл в лотерею.
В нем взыграл адреналин и прибавилось речи. Странное ощущение, конечно. Хотелось наговорить ему гадостей, выпустить пар. Но с этим парнем такой маневр не работал и Браун это уже давно понял. Бесполезно пытаться уколоть того, кто сам как иголка.
Не достоин, быть тем, кем есть… Кем же? Лучше сдохнуть на помойке возле того бара, где он подрабатывал и где его поймали.
Воздух в легких экстренно заканчивался и Рэн начинал задыхаться. Когда Кайл понял это, он отпустил парня. Тот, шурша одеждой, скатился вдоль дерева на землю, хватаясь за грудь и довольно громко кашляя. Только сейчас, чуть выйдя из замешательства, он понял, что девушки, на которую охотился и след простыл. Сбежала мелкая простушка. Но это ещё не конец. Ему хотелось отомстить, стереть эту ухмылку и безразличие, это величие источающее человеком, более развитым и адекватным, чем он сам. Хотя с последним Браун бы смело поспорил.
— Тебе решать. — Шипит он в ответ на заявление, — Мне всё равно, в какой помойке умирать. Он хотел добавить что-то вроде — ты не испытываешь всё это и тебе не понять.
Закурив, Кайл наступает ему на руку. Хруст пальцев и жуткая боль проходит током по руке, всё выше и выше. Рэн выдает нечто похожее на крик боли с неистовым «Ублюдок!», который эхом раздается и теряется в деревьях. Не закончил он. Пришел лекции читать? Минутка воспитания? Поскорей бы прикончил его уже, а то тошно становится.
— Ты бы лучше меньше дрянь эту курил, а лучше прислушался, — проговаривает Рэн и хватает свободной рукой, его за ногу, сжимая её со всей силой, которую только может приложить, чтобы тот сошел с его руки. Он действительно слышал шаги, приближающиеся в их сторону, и это была не та самая блондинка.

Поделиться62016-05-07 17:56:24

Автор: радиоморе.
Администратор

Вы когда-нибудь представляли, что чувствует человек, когда умирает? Наверняка нет. Многие просто задумывались, что же будет потом, после смерти, но что происходит во время… Когда-то ещё в студенчестве, он проходил курс биологии и практической военной медицины. Для большинства парней это был весьма скучный предмет, всё же пострелять и побегать интереснее. Август не был уникальным исключением из правил, однако, какую-то информацию всё же подчерпнул на будущее. Но, кажется, первую из них он пропустил мгновенно. Уже неважно было, что асфальт под ним был каким-то особенно холодным для этого времени года, словно только-только сошли снега. Временами он начинал чувствовать, что теряет сознание, но судорожно хватался за последние ниточки, пытался понять почему ситуация приобрела такой оттенок. Оттенок красного цвета его крови. Небо над головой было презрительно чистым, словно насмехалось или наоборот говорило, что недолго осталось терпеть эти мучение. Тело предательски содрогалось от странного то холодка, то жара. Он совершил глупейшую ошибку — не успел адаптироваться и защитить себя от надвигающейся угрозы. Пусть за все эти года он успел намного быстрее совершать это, пусть научился лучше контролировать, но когда не видишь и не ожидаешь увидеть врага — сделать это намного сложнее. Такая печальная меланхолия вдруг накатывает и почему-то совершенно не дает больше сил бороться с надвигающейся кончиной. Да, он уже всё понял, осознал и мысленно приготовился.
Пусть его тело пыталось помочь, совершало какие-то манипуляции внутри, пыталось подстроиться, но в какой-то момент само поняло, что всё без толку. Стоит ли продолжать это бестолковое поведение? Он мысленно приказал себе остановиться.
Внезапно перед его глазами появилась она. Закрыла его приближающееся солнце. И сама стала им. Август раньше и не замечал, насколько она была похожа на солнышко с этими рыжеватыми волосами. Он уголками губ улыбнулся или ему только показалось. Подумать только — видеть её испуганное лицо, наверняка, самое последнее, что хотелось бы видеть в этой жизни. Но как ни странно, Харриет выглядела на удивление собранной. Вот как должен выглядеть настоящий медик. В любой ситуации сохранять спокойствие, т.к. слезами горю не поможешь.
Началась какая-то суета. Он почувствовал сомкнувшийся ремень у себя на шее. Наверняка так собирались приостановить кровь, хлынувшую из артерии. Действительно разумно. Но из горла предательски вырывались хрипы, подкрепленные кровью. Голова скользнула на бок. Хотелось повернуться обратно, что-то сказать, но он не мог. Грудь сжала неистовая боль, словно её распотрошили изнутри, а дышать просто невозможно. Вдох и долгий прерывистый выход. Воздух невозможно выпустить из лёгких. Август ещё раз сильно закашлялся, содрогаясь, мышцы были словно натянутые струны. — Агония — подумал он, вспоминая те самые стадии. И вновь потерял контроль над собственным сознанием.
Мысли улетели куда-то в прошлое. Или будущее. Он в одночасье увидел лица своих родителей; заплаканное лицо отца, стоящего над могилой — может быть это не могла Эдмунда — он старался скрыть свои слезы. Мать положила ему руку на плечо, а другой заложила за ухо прядь немного седоватых волос. Странно видеть её настолько печальной, привычнее равнодушной.
Вспышка — и вот он уже совершенно в другом месте. Здесь вспышки были повсюду. Он нависал над Харриет, закрывая её от пуль, а сами пули отскакивали от него, словно болванки. Иногда он может за себя постоять и не совершает ошибки. В какие моменты он даже был горд, что приносил какую-то пользу. Например, мог защитить не только своих товарищей, но и любимую женщину. Тогда ещё нелюбимую; глупо было предполагать, что всё так обернется. Но чувствовать то, что чувствовал он на протяжении этих лет; прожить все эти дни от начала до конца. Знаете, оно того стоило. Пусть даже вокруг были тысячи смертей. Увы, все мы не вечны. Вот только жаль, сожаление слишком великая роскошь, но жаль, что он умер не на поле боя. Какая глупая смерть, вот тут. В родном Бостоне, у неё на руках.
Вспышка — и он вновь там, вновь задыхается. Слышит её торопливые слова, пытается осознать, что она просит его оставаться и не терять сознание, просить оставаться с ней. Если бы сейчас мог, то выдал бы свою обычную ухмылочку или смешок. Глупышка, разве всё и так не понятно? Осталось слишком мало времени и стоит ли терять её на бессмысленный трёп.
— В-в… доме, — выдал он запинаясь на каждой фразе, — в шкафу… На полке, подумал, но не смог произнести. Он хотел подарить ей кольцо этим вечером. Сделать предложение, для начала руки и сердца, это то, что у него сложнее всего отнять и то, что всегда будет рядом с ней. Было бы, если бы не то, что происходило сейчас. Он просто хотел, чтобы она узнала. Узнала о том, чего он желал. Пусть и не смог осуществить. В доме будет пусто, но хоть какая-то частичка останется.
На его коже, кажется, перемешалась кровь со слезами. Если бы он мог, то тоже бы заплакал. Но не по-мужски это как-то. Рука ели слышно двинулась в сторону Харриет, когда он почувствовал, что вновь может это сделать. Кто знает, может это его способность сдала последний раз почувствовать теплоту её кожи. Какая же она всё-таки родная…
— Только не делай глупостей, — прохрипел он и почувствовал, что теряет остатки рассудка, а в глазах рябит вся картинка. — Жи-ви… Ради меня. Глупый меланхолик, всё же. Глупый романтик, по факту. Она достойна большего, она достойна сейчас уйти отсюда и не попасть в туже ситуацию, что и он. Только об этом он мог думать в свои последние минуты.
Сердцебиение замедлилось, и кончики пальцев начали неметь. Вдох и выдох. Он медленно закрыл глаза. Подумал, что забыл напомнить поливать их маленький кактус, которому собирался придумать имя. Не забывать беречь себя и всё же посвятить жизнь медицине. У неё это хорошо получается. Просто быть умницей.
Почему-то стало совершенно не больно. Это не больно, когда ты готов. Когда это конец.